В дополнительном историко-культурном комментарии нуждается образ Воланда, его генезис, функция и семантика. Одним из прототипов мессира, как уже сказано, является созданный в недрах антисемитско-оккультной литературы образ демонизированного еврея, превратившегося во всесильного дьявола. Под пером Булгакова он в конце концов замечательно укрупнился — до практической равновеликости и равносильности с Богом. Причина этого кроется в логике русского сакрального антисемитизма. Функция Воланда — снять мучительную амбивалентность Христа как еврея по происхождению и одновременно "русского Бога". Воланд — alter ego образа Антихриста, который в СРА уверенно семитизируется, будучи противопоставлен Христу как "еврейский Бог" — "русскому Богу". Этот Антихрист символизирует все отрицательные черты, а евреи-демоны оказываются его помощниками. Отсюда происходит концепция С. А. Нилуса, впервые выраженная им в книге "Великое в малом и Антихрист как близкая политическая возможность" (2-е изд., Царское Село, 1905): "Протоколы" — лишь иллюстрация генеральной идеи об Антихристе-еврее, развитой и И. К. Лютостанским, и Е. А. Шабельской, и многими другими.
     Именно в этом контексте противостояния "белого Бога" Христа и "чёрного Бога" Антихриста, русского и еврея, и надо воспринимать фигуру Воланда. Не случайно в романе Булгакова еврейские черты и роль творца зла "забирает" мессир Воланд, а Иешуа-другой (Га-Ноцри) их лишается. Можно предположить, что первоначально Воланд представляет собой объект антисемитической ненависти, на него переносится Эдипов комплекс, вызванный в христианском, в том числе и русском, сознании "еврейством" Бога-Отца.
     Как субститут мессии (Иисуса-Иешуа) Воланда можно ненавидеть: он такой Отец, ненависть к которому культурно санкционирована, и в этом состоит смысл русского сакрального антисемитизма для христианского (русско-православного) сознания. Не случайно мифологема "еврей" включает всё, чем располагает Отец: власть над миром и душой, золото и право на жизнь, на убийство "гоев", якобы обоснованное в Талмуде.
     В связи с интерпретацией протообраза Воланда как еврея-сатаниста нельзя не вспомнить "Пол и характер" антисемита Отто Вейнингера (тринадцать изданий этой книги вышло в 1907—1914 гг. в России, глава XIII была специально посвящена еврейству).
     Во-первых, Отто Вейнингер весьма точно указал на десемитизацию Иисуса Христа, подчеркнув: Христос явился тем человеком, который побеждает в себе сильнейшее отрицание, еврейство, и создаёт величайшее утверждение, христианство, — эту резкую противоположность еврейства"; Христос был евреем, но с тем, чтобы одолеть в себе самым решительным образом еврейство"; "Еврейство было особым наследственным грехом Христа <...>".
     Во-вторых, глава XIII книги О. Вейнингера позволяет понять тонкий смысл загадочного эпиграфа, в котором речь идёт о Христе-еврее, из носителя зла превращающемся в источник добра: "Основатель религии есть тот человек, который жил совершенно без Бога, но которому удалось выбиться на путь высшей веры. "Как это возможно, чтобы человек, злой от природы, сам мог сделать себя добрым человеком — это превосходит все наши понятия; ибо как может плохое дерево дать хороший плод?" — вопрошает Кант в своей философии религии. <...> Эта непонятная для нас возможность полнейшего перерождения человека, который в течение многих лет и дней жил жизнью злого человека <...>" Вейнингер тут имеет в виду Христа.
     У Булгакова зло, а заодно и "еврейство" (как форма зла) переносятся с еврея Иешуа на Воланда, Иешуа делается демонстративно "добрым" и десемитизируется, а Воланд из "семита" вскоре становится "арийцем". То есть роман эксплицирует не только борьбу исторической и мифологической школ в христологии, но и разрешение специфически христианского (русского) Эдипова комплекса. В процессе работы над романом весь сакральный антисемитский подтекст постепенно угас, а остались только еврейские детали и система персонажей, в первую очередь пара Иешуа — Воланд, в сумме образующая амбивалентный образ Иисуса Христа, еврея и "русского Бога". Но изначально, в подсознании (?) это был один персонаж, поэтому Воланд творит "благо" и передаёт мастеру слова уже невидимого нам Иешуа: "Ваш роман прочитали ... и сказали ..." Воланд оказывается помощником и вестником Иешуа.
     В 1917 году именно по этому поводу — о национальности Христа — возникла любопытная полемика. В антисемитском студенческом журнале "Вешние воды", редактировавшемся М. М. Спасовским (в нём из известных авторов печатались Л. И. Гумилевский, В. М. Пуришкевич и В. В. Розанов), Э. Голлербах опубликовал стихотворение Зинаиды Гиппиус "Э. Голлербаху" и свой ответ, тоже в стихах.

          Э. ГОЛЛЕРБАХУ
Он принял скорбь земной дороги,
     Он первый, Он один,
Склонясь, умыл усталым ноги,
     Слуга — и Господин.
Он с нами плакал. Повелитель
     И суши, и морей.
Он царь, и брат нам, и учитель,
     И он — еврей.
6 апреля 1917
Петербург

     В ответ на это стихотворение Голлербах написал стихи, в которых утверждал арийство Христа:

     ОТВЕТ 3. Н. ГИППИУС
Я вижу свет языческой Эллады,
Немеркнущий — вкруг облика Христа.
Израилю любви Его не надо,
В земном пути не надобно Креста.
Свет Эроса во мраке Назарета! —
Он — Демиург, его алкал Платон,
Им сквозь века мы, нищие, согреты,
Им озарён наш бледный небосклон.
Арийский дух взрастил Любовь и Веру,
Семитов мир Материя и Мгла.
Был эллином отец Христа — Пандера,
И только Мать — еврейкою была.
Когда б он был и по отцу евреем —
Он жалости не лил бы с нами слёз.
Арийцем был — чей образ мы лелеем,
Единственный, бессмертный наш Христос.

     Любопытно происхождение этого стихотворения. По существу, Э. Голлербах "зарифмовал" основные положения книг X. С. Чемберлена, известного немецкого антисемита английского происхождения, выраженные, главным образом, в брошюре "Явление Христа".
     "<...> Личность Христа лишена всякого значения для иудея!"
     "<...> Часто упоминают о Платоне в связи с Иисусом Христом; имеются целые книги, трактующие о мнимом соответствии между тем и другим, — говорят, будто греческий философ был провозвестником нового учения о спасении".
     "По религии и воспитанию Он, несомненно, был евреем, по племени же — по всей вероятности — Он не был евреем в тесном смысле слова".
     "Вероятность того, что Христос не был евреем, что в жилах Его не было ни капли еврейской крови, — так велика, что почти равняется уверенности".
     "<...> Особенный духовный склад у евреев, отсутствие у них фантазии вследствие тиранической власти воли привело их к своеобразному отвлечённому материализму. Еврею как материалисту ближе всего, как и всем семитам, грубое идолопоклонство <...>".
     "Кроме материальной собственности, еврею, в сущности, было всё запрещено <...>".
     "Те тысячи, что слушали нагорную проповедь, наверное, не понимали Христа; да и как могли они понимать?"
     "И вдруг появилось это галилейское лжеучение! Вместо издревле освящённого, упорного материализма вдруг водрузилось знамя идеализма! Бог мщения и войны превратился в Бога любви и мира!"
     "Молодая Христианская Церковь развила целый ряд древних арийских представлений — о грехе, о спасении, о будущей жизни <...>".
     "<...> Арийская мысль о помиловании не раз ясно выступает у Христа".
     Ариец Христос — результат борьбы семитического и арийского начал, которое Чемберлен считал главным содержанием XIX века (см. его "Основы девятнадцатого века", 1899); "арийство" представляет собой точную типологическую параллель "русскому Богу".
     В связи с "Мастером и Маргаритой" и важна именно арийская, с намёком на германское начало, транскрипция: Воланд, закодированный сначала семитическим, а поверх него арийско-германским ("гётеанским") кодом, есть метафора "арийского Христа", он символизирует именно борьбу и победу германо-арийского начала над семитическим, каковая имела место применительно к Воланду в творческой истории романа. Можно предположить, что Булгакову была важна двойственность кодирования/декодирования: функционально заменяющий Иешуа Воланд — "немец", но он окружён "еврейскими" деталями, а в эпилоге его "декодируют" еврейскими фамилиями. Германцем оказывается и пятый прокуратор Иудеи всадник Понтий Пилат.
 Стр. 16
(Книга Михаила Золотоносова.)